Наталия КОНЕВА: отец всегда помнил, что все победы могут быть одержаны только с людьми, о которых ты думаешь
БОСС-наследие | Память
Текст | Лилия САДЫКОВА
Фото | Из личного архива Н.И. Коневой, Виталий ШУСТРОВ
Приближается 125-летие со дня рождения Маршала Советского Союза Ивана Степановича Конева (28 декабря 1897 года), героя Великой Отечественной войны. Битва за Москву и переломившая ее ход Калининская оборонительная, а потом наступательная операция, Курская битва, битва за Днепр, вошедшие в учебники военного дела Корсунь-Шевченковская, Уманско-Ботошанская и Львовско-Сандомирская наступательные операции, спасение Кракова, освобождение Праги, штурм Берлина — вот далеко не полный перечень подвигов Ивана Степановича Конева, маршала Победы и солдатского маршала — так за близость к простым солдатам называли его в армии.
При поддержке ООГО «Российский фонд культуры» нам удалось побеседовать с дочерью военачальника доцентом кафедры языкознания и литературы Военного университета Министерства обороны РФ, президентом Фонда памяти полководцев Победы Наталией Ивановной Коневой.— Наталия Ивановна, для Ивана Степановича разгром фашистов под Калинином (ныне Тверь) — важнейший этап в жизни, который сыграл большую роль в становлении его как командующего фронтом. Как происходило освобождение города?
— Основной целью немцев была, конечно, Москва, но захватить ее они не смогли, так как столкнулись с серьезной обороной. Тогда они решили перебросить крупную танковую группировку к северу от столицы, как раз на Калининское (Тверское) направление. Осознав это, Ставка Верховного главнокомандования направила отца, чтобы оценить ситуацию и взять ее под контроль.
Дело в том, что тогда все наши силы были сконцентрированы на Западном фронте, где шли жесточайшие бои. В Калинин требовалось не просто отправить войска — сначала их нужно было собрать. Когда отец приехал, то застал ужасную панику. В городе шептались, что вот-вот высадятся немецкие парашютисты. Иван Степанович тут же принял решение эвакуировать из города архивы, ценности, документы. А чтобы как-то успокоить людей, он придумал следующее: попросил принести ему кровать, сделал вид, что улегся спать, и
укрылся одеялом. Моментально по городу распространился слух — все нормально, Конев лег спать. А он тут же через черный ход удалился, чтобы организовывать сопротивление врагу, который в то время был очень грозным. Дело происходило в октябре 1941 года. Еще никакого военного преимущества у нас не было. Отец сразу начал сколачивать силы для обороны. Потом даже в шутку говорил: «Весь Калининский фронт начинался с меня, моего заместителя и шифровальщика». К декабрю стало ясно, что войска готовы, чтобы начать контрнаступление, что и произошло. И уже 16 декабря 1941 года Калинин был освобожден.
— Начало войны застало Ивана Степановича врасплох?
— Несмотря на опубликованные материалы о пакте о ненападении, заключенном между СССР и Германией в августе 1939 года, отец понимал реальное положение дел. Обстановка была напряженная. За месяц до начала войны Конев приехал в штаб Киевского особого военного округа. Там он встретил своих товарищей по академии, в частности, Ивана Христофоровича Баграмяна. Они вместе учились, а потом вместе отдыхали в Гурзуфе. Отец спросил, есть ли у него карта с разведданными об обстановке на границе. На что Иван Христофорович утвердительно кивнул и предложил зайти к начальнику разведки, где они развернули карту и увидели нанесенные на нее знаки. Оценив ситуацию, отец посмотрел на Баграмяна: «Иван Христофорович, это война. Знает ли об этом Москва?» Баграмян ответил, что Москва знает. А это был еще предвоенный месяц. Оттягивали вой ну как
могли, понимали, что не до конца к ней готовы, и в первую очередь с точки зрения технической оснащенности войск. Но все знали, что вой на неизбежна.
— Помимо того что не были готовы, какие еще причины поражения Советской армии в первые месяцы войны?
— Я вам скажу одну фразу, которую хорошо помню. Когда папа готовил книгу с воспоминаниями, к нему по поручению редакции журнала «Новый мир» приходил Константин Симонов, с которым они дружили. Константин Михайлович доставал диктофон и задавал много вопросов. Папа упоминал одну важную военную деталь. Он говорил, что армия Гитлера — вермахт — уже была «втянута» в войну. Он использовал именно это слово — «втянутость» в войну. У немецкой армии эта втянутость была на очень высоком уровне, у наших она появилась позднее. Поначалу не хватало опыта, хотя героизм был необыкновенный. Солдат, даже если он опытный, знает свой маневр не в ту самую секунду, когда
берет в руки оружие, а позднее. Дыхание войны приходит не сразу. Это такая философская вещь, о которой невозможно не думать. Папа упоминал Симонову это много раз. Но к 1945 году у нас уже была настолько отмобилизованная и «втянутая» в войну армия, что иногда даже до получения приказа солдаты знали о том, что им предстояло совершить. Поэтому и жертв стало меньше, несмотря на то что брали хорошо укрепленные города. К концу войны наша армия была мощной! Единый организм.
— Расскажите, пожалуйста, о вашей маме. Знаю, что с Иваном Степановичем они познакомились в действующей армии…
— Мама тоже была на Калининском фронте. Когда началась война, они с подружкой пошли в военкомат и записались добровольцами на фронт. Ей тогда было 18 лет. Девушек отправили в армию, которая позже была разбита где-то подо Ржевом. Всех, кто остался в живых, посадили в полуторку и вернули в Москву. В военкомате им предложили пойти на фабрику или на завод, так как руки были нужны везде. Но эти две девчонки хотели только в действующую армию. Их отправили на Калининский фронт.
Мама была санитаркой, готовила, таскала еду, стирала. На ее глазах фашисты убили подругу, которая пошла полоскать белье. И немец просто с воздуха увидел ее и расстрелял. Мама, слава богу, осталась жива, но получила контузию: попала под бомбежку в деревушке, где они должны были ночевать. Не ушла в укрытие, так как не было сил, до этого рыли окопы. В штабе Калининского фронта ей поручили наладить быт командующего Ивана Степановича Конева, который питался кое-как. А кто питался хорошо? Никто. Все ели всухомятку. «Я тут же прибралась, — рассказывала мама. — Приготовила что-то горячее». У отца еще тогда от напряжения и всех ужасов войны обострилась язва. Но мама оказалась рядом, она о нем заботилась. Отец приехал, увидел ее в первый раз и произнес: «Ну, будь хозяйкой». Пожал руку и уехал на передовую. Вот так судьба сказала свое слово. Мама прошла с отцом всю вой ну, начиная от Калинина и заканчивая Берлином. 31 год была его женой и потом 31 год — вдовой. Очень верной женой, чтящей его память. Хранительница!
— Как Иван Степанович относился к солдатам?
— Вспоминается такой эпизод. В 1944 году, после того как от рук бандеровцев погиб командующий 1-м Украинским фронтом Николай Федорович Ватутин, отец получил новое назначение — принять командование этим фронтом. И когда он прибыл,то первым делом изъявил желание поехать в расположение войск и посмотреть, как обстоят дела: есть ли у солдат продовольствие, накормлены ли они, хорошо ли обеспечены военной техникой. Отец понимал, что ему надо наладить отношения с людьми. Новый командующий был энергичным, решительным, волевым. Он никогда не забывал о солдатах. Об этом вспоминали все, кто общался с ним на фронте. В одной из своих повестей Виктор Астафьев написал,
что когда на фронт приехал Конев, то это сразу стало заметно — и кормить стали лучше, и одевать стали лучше. Отец всегда помнил, что все победы могут быть одержаны только с людьми, о которых ты думаешь. И одна из сторон его полководческого мастерства — это умение грамотно распределить силы. Организовывая наступление, Иван Степанович всегда серьезно опирался на артиллерию. Сначала нужно подавить противника огнем, чтобы люди не шли в бой грудью на пулеметы и танки.
— В 2020 году был демонтирован памятник Ивану Степановичу в Праге. Какова его дальнейшая судьба?
— Это уже не первый случай. Расскажу сначала про памятник, который стоял в Кракове. Краков — это древняя столица Польши, средневековый город с костелами, музеями и университетом. При битве за Краков отец запретил использовать крупнокалиберную артиллерию. А если ее нет, то взять город гораздо сложнее. Наша армия сделала все возможное, чтобы город не был разрушен. Сохранить архитектуру Кракова удалось благодаря умелому руководству и героическим действиям наших солдат.
После войны поляки решили поставить памятник человеку, который освободил их земли. В Москву приезжал автор памятника скульптор А. Хайдецкий. Мы с мамой принимали его дома, снабдили необходимыми материалами. До сих пор помню его слова, мне они кажутся важными: «Я хочу сделать монументальный памятник — человек стоит в распахнутой шинели, показывая рукой на спасенный Краков».
Памятник был замечательным, но простоял он недолго, начались политические события. Памятник демонтировали, это я видела по телевизору: накинули веревку, как петлю на шею. Тогда у меня возникла ассоциация — повешен. За какие грехи? Власть Советов отец там не организовывал. К сожалению, никто не испытывал вины, когда разрушали памятник освободителю города, не испытывал вины пе-ред теми солдатами, которые погибли за освобождение Польши, а погибло там немало — около 600 тыс. человек.
Когда случились все эти события, в России полным ходом шла перестройка. И тогдашний министр обороны, за что я ему буду вечно признательна, последний Маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов, принял решение перевезти памятник в Россию. Папины земляки, кировчане, высказали свое доброе расположение. Они поставили монумент на хорошем месте и сказали, что не допустят, чтобы он валялся где-нибудь на задворках. Памятник вывезли. Сегодня он стоит в Кирове.
И буквально недавно, когда начались события в Чехословакии, связанные с русофобской политикой, снесли еще один памятник Ивану Коневу. На этот раз в Праге. Он стоял как раз на том самом месте, куда 9 мая 1945 года входили наши войска. Тоже очень красивый монумент: полководец с букетом сирени мирным жестом обозначает, что Прага свободна. Судьба этого памятника неизвестна: якобы он лежит на каком-то складе, а потом станет музейным экспонатом. Мне рассказывают, что власти Чехии планируют создать Музей тоталитаризма. Я резко возражаю, потому что мой отец не имел к тоталитаризму никакого отношения. Это человек, который выполнял миссию, назначенную ему судьбой, — миссию освободителя. Он выполнил ее так, как понимал сам, — с минимальными потерями и нанесением наименьшего вреда освобожденным европейским территориям. Чехи не пошли ни на какой компромисс, чтобы переместить памятник на территорию нашей страны. Чем эта история закончится в нынешние времена, боюсь даже представить.
— Каким был характер маршала Победы?
— Любимое слово, которое все журналисты использовали в разговоре с ним, — энергия. Он был энергичным человеком. Писатель Савва Дангулов в своем известном романе «Кузнецкий мост» писал, что закончилась битва, и Иван Конев давал интервью корреспонденту газеты «Красная звезда», а рядом стоял танк. Мотор не глушили, танк ревел. Конев резко обернулся, посмотрел на часы… Дангулов признавался, что было ощущение, как будто танк поджидает полководца, как будто он сейчас закончит давать интервью, тут же заберется в танк, мотор взревет, и он помчится.
Энергия и динамика были даже в его приказах. Я посмотрела текст приказа,который отец давал при взятии Берлина. Он писал: «Очень важна стремительность в действиях». Вот эта стремительность в нем была необыкновенной. Папа был очень подвижным человеком, поджарым, подтянутым. Я видела подлинный мундир отца, в котором он шел по брусчатке Красной площади на Параде Победы. Сейчас он хранится в Историческом музее города Москвы.
— Почему Иван Степанович отказался принимать Парад Победы 1945 года?
— Сталин созвал Высший военный совет, чтобы назначить принимающего и командующего Парадом Победы 1945 года. Командовать парадом он предложил отцу, а принимать должен был Георгий Константинович Жуков, так как сам Сталин отказался это делать. И отец на этом совете сказал: «Товарищ Сталин, я не кавалерист, я бы хотел идти впереди своих войск». И тогда Иосиф Виссарионович якобы бросил такую реплику: «Ну, товарищ Конев, вы зазнались. Командовать будет Рокоссовский». Отец действительно не ощущал себя кавалеристом. Он все-таки был человеком поля, как он сам себя называл. Он видел поле, театр военных действий. Кавалерия — это шашки, топот лошадей, наскок вперед, а у отца был другой стратегический менталитет. Он хорошо выстраивал поле битвы. Это известный факт. Отец говорил: «Я как дирижер большого оркестра. Знаю, когда и кто должен вступать — когда авиация, когда танки, когда пехота». А дирижер — это выдержанный, мыслящий человек, который умеет спланировать все так, чтобы звучала музыка.Б (Босс июль-август 2022 г.)
