Виталий МОСКАЛЕНКО: мы даем старинному зданию новую жизнь
БОСС-профессия | Строительство| Босс сентябрь 2020
Текст | Юрий КУЗЬМИН
Фото | Юрий ТЕРЕЩЕНКО, из архива ООО «ТРИДИКА» и группы компаний «ПромСтройИнжиниринг»
Генеральный директор ООО «ТРИДИКА», одной из крупнейших проектных компаний Москвы, основатель группы компаний «ПромСтройИнжиниринг», специализация которой — комплексное сопровождение проектов, Виталий Москаленко работает на рынке проектирования и строительства более 20 лет. Особое место в его профессиональной биографии занимает деятельность по реставрации архитектурных памятников Санкт-Петербурга и Москвы. Своим видением аспектов этой сложной и очень тонкой работы и опытом ведения наиболее интересных проектов он поделился с нашим изданием.
Два подхода
— Виталий Викторович, в прошлом номере журнала (см. «БОСС» № июль-август/2020) вы давали нам большое интервью, посвященное передовым технологиям в строительстве и проектировании. Там вы, в частности, упоминали об объектах — памятниках истории и культуры, реставрацией которых вы занимались и занимаетесь в Санкт-Петербурге, а теперь еще и в Москве, сначала работая в ОАО «Талион», а потом как основатель компании «ПромCтройИнжиниринг», которую возглавляли многие годы, а ныне как руководитель ООО «ТРИДИКА». О самих объектах будут отдельные вопросы. А первый вопрос о реконструировании как о направлении деятельности: какие бывают реконструкции, что сложнее — внутренняя или внешняя реконструкция, какие, так сказать, части объектов наиболее сложны в восстановлении: фундамент, интерьеры, фасад, перекрытия, кровля и т. п.?
— Давайте сосредоточимся не на реконструкции, потому что это достаточно широкое понятие, и даже надстройка над продуктовым ларьком по соседству с вашим домом — это тоже реконструкция, а поговорим о реставрации и приспособлении объектов-памятников. Согласно Федеральному закону № 73 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» реконструкция на таких объектах невозможна. Правильнее называть этот процесс реставрацией с приспособлением под современное использование.
Если мы говорим об исторических зданиях, то тут можно выделить два основных подхода.
Первый — реставрация с приспособлением без изменения функционального назначения объекта. То есть театр, построенный в XVIII веке, остается театром и в XXI веке.
Второй — реставрация с приспособлением с изменением функционального назначения. Скажем, исторически это был дворец какого-нибудь вельможи или доходный дом, а потом здание начинает использоваться с иными целями. Например, особняк главы Санкт-Петербурга генерала Н. И. Чичерина, а после — доходный дом купца С. П. Елисеева (Невский проспект, д. 15) в дальнейшем был приспособлен под гостиницу («Елисеев Палас Отель». — Ред.), бизнес-центр, ресторан, которые объединил бренд «Талион».
При различных задачах применяется разный подход к реставрации. В первом случае мы должны сохранить функцию здания, обеспечив его всеми современными инженерными и технологическими системами, как то: вентиляция, дымоудаление, пожарная сигнализация и прочие. При этом подходе упор идет на реставрацию с сохранением исторической планировки и назначения помещений.
Здесь считаю важным отметить нашу сегодняшнюю работу на проекте «Политехнический музей» в Москве (в проекте участвует группа компаний «ПромСтройИнжиниринг» — генеральный проектировщик работ по реставрации с приспособлением Политехнического музея. — Ред.). Этот исторический объект изначально строился как музей, и мы сохраняем эту функцию, но делаем его зданием с современной системой контроля доступа, с микроклиматом, которые позволят сохранять все его экспонаты в надлежащем состоянии. В то же время и само помещение Политехнического музея, и экспонаты остаются теми же, что были при создании этого объекта и в его «прошлой» жизни.
Другой подход — это когда мы кардинально меняем функцию здания. Я уже привел в пример особняк Н. И. Чичерина — доходный дом С. П. Елисеева на Невском проспекте, где была создана гостиница с бизнес-центром и рестораном.
А вот еще один проект, который мне довелось реализовывать, — дворец Шереметевых на Шпалерной, 18, в Санкт-Петербурге. «Прожив» 200 лет и пройдя различные этапы своего существования, этот исторический памятник стал частной резиденцией крупной компании. При таком подходе сохраняется историческая планировка помещений, но меняются их назначение и нормативные требования к техническому оснащению.
Основа при работе на всех объектах-памятниках — проведение историко-культурной экспертизы, которая определяет, что в этом конкретном памятнике является исторически ценным и требует сохранения и реставрации, а что может быть изменено в рамках приспособления.
К примеру, мы должны сохранить капитальную стену, но в этой стене можем, допустим, сделать штробу и заложить вентиляцию, то есть стена по габаритам будет соответствовать историческому облику, однако по своей структуре окажется уже другой.
Та же история с фундаментом: он будет находиться на своем историческом месте и состоять из того же исторического бута, из которого его сложили. Снова приведу в пример дом Чичерина — купцов Елисеевых на Невском, 15. Это здание было поставлено на фундаменте временного Зимнего дворца императрицы Елизаветы Петровны, первой постройки в этой локации. Временный фундамент эпохи Елизаветы Петровны остается, как и был, в историческом виде. Но он «одет» в железобетонную обойму, в некий железобетонный саркофаг, который позволит ему простоять еще 200 лет без каких-либо изменений.
Таким образом, мы даем старинному зданию современную жизнь, используя новую инженерию, новые строительные технологии, улучшая прочностные характеристики объекта под современные нормы, сохраняя при этом целостность строения, являющегося объектом-памятником: его внешний вид, элементы интерьера, лепку, позолоту, паркет. Только под всеми этими историческими архитектурными элементами теперь находятся современная инженерия, современная вентиляция, стоят современные системы климата. Всего этого вы не видите, однако они насыщают это здание и дают ему новую жизнь. Вот основная суть выполнения реставрации с приспособлением.
Технологии в помощь
— Вы много занимаетесь передовыми технологиями в строительстве. Какие новые технологии применимы к реставрациям и как?
— Если говорить о современных технологиях в реставрации с приспособлением, то одна из ключевых здесь — комплексное лазерное сканирование объекта. Работая на объекте-памятнике, мы не создаем ничего нового, не чертим его с нуля, но нам важно понять до последнего миллиметра, как это здание существует. Комплексное лазерное сканирование позволяет сделать наиболее точный анализ. Скажем, когда мы выполняем обычные линейные обмеры, то просто обмеряем «коробку»: заходим в комнату и замеряем ее ширину, длину и высоту. А при лазерном сканировании у нас есть возможность определить буквально каждый изгиб стены. Не исключено, что при строительстве здания 200 лет назад стена была «завалена». При простом обмере это не увидеть.
При лазерном сканировании мы подготавливаем 3D-модель, иными словами, воссоздаем имеющийся объем каждого помещения и определяем каждый элемент, который там есть. Это позволяет уже при проектировании (то, за что мы и отвечаем) четко понимать, где у нас габариты для вписывания воздуховодов, электрики. Выполняя это проектирование в BIM-технологии, то есть в объемном проектировании, мы точно определяем, где и как проложим коммуникации. Мы ясно видим, где и какой элемент исторического декора может вязаться с вентиляционной решеткой, со светильником, с пожарным датчиком и т. д. Так что на первом этапе комплексное лазерное сканирование, будучи частью современной технологии BIM-проектирования, помогает создавать правильную исходную модель здания.
— Поделитесь примером применения лазерного сканирования.
— Недавно компания «ТРИДИКА» приступила к проекту по реставрации консерватории в Санкт-Петербурге (Театральная площадь, дом 3). В настоящее время мы проводим лазерное сканирование исторического здания, а это 38 тыс. кв. м. На основании сканирования начнем BIM-проектирование: в объемную модель, созданную путем лазерного сканирования, будем внедрять конструктивные, архитектурные, инженерные элементы. Так, насытив это здание, построенное 200 лет назад, значительная часть которого находится в аварийном состоянии, всеми коммуникациями и необходимым конструктивом, мы сможем создать современный инженерно-насыщенный, конструктивно надежный объект-памятник.
Нюансы законодательства
— Как вообще при реставрации памятников архитектуры выстраивать деятельность в рамках Федерального закона № 73 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры)», регулирующего реставрацию объектов культурного наследия, да еще и массы подзаконных нормативно-правовых актов? Можно ли приспособиться к такому количеству запретов и нюансов? Есть ли среди них явно избыточные указания, которые не грех обойти?
— Нет, на мой взгляд, обходить изложенные в законе нормы ни в коем случае нельзя. Федеральный закон № 73 позволяет сохранять объекты-памятники. И ничего избыточного в нем нет. ФЗ № 73 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры)» как раз один из немногих законов, связанных с регулированием строительной деятельности, который за последние 15–20 лет претерпел минимальное количество изменений. Даже в Градостроительный кодекс вносилось больше корректировок, нежели в данный законодательный акт.
Федеральный закон № 73 правильный, он абсолютно понятен и логичен. Закон устанавливает порядок и принципы взаимодействия с объектом-памятником. При этом не важно, что это за объект. Это может быть здание (а я в своей профессиональной жизни всегда занимался именно объектами-зданиями), а может быть и ландшафтный памятник, это может быть и просто памятник, который стоит на постаменте.
А вот конкретику по каждому объекту определяет историко-культурная экспертиза. И здесь заложено поле для диспута.
— А с чем он связан?
— Очень важно, чтобы при выполнении историко-культурной экспертизы не было «излишней бюрократизации» объекта. Ну, например, если историческое здание на протяжении своей 300-летней жизни многократно изменялось и перестраивалось, что будет предметом охраны? То, что было создано 300 лет назад, или те изменения, которые были внесены в здание 250, 150 или 100 лет назад? Вот этот ключевой момент сейчас не урегулирован и не регламентирован. Все определяет конкретный эксперт по отношению к конкретному объекту.
Объясню на примере Санкт-Петербурга. Я говорю не о его дворцах и зданиях, которые как были созданы целостными, так и не изменялись: Зимнем, Михайловском, здании Главного штаба и его арке. А вот Невский проспект — многие из расположенных на нем домов 200–250 лет назад были двухэтажными. Теперь они пяти-, шестиэтажные. Пройдитесь по Невскому и присмотритесь к его домам. По карнизам вы увидите, как они надстраивались. И, если мы говорим, что целостность объекта — это то, что было при его первоначальном создании, тогда надо снести по три этажа почти по всему Невскому и вернуть его в 1750-е. Но город же растет, развивается, и его облик принимает новые черты. Каждый объект индивидуален.
Еще пример — объект, которым мы занимаемся сейчас, — Санкт-Петербургская консерватория. Он за свою почти 250-летнюю историю четырежды перестраивался. И тот объект, который дошел до наших дней, в два раза больше первоначального варианта — первого здания Большого (Каменного) театра, открытого в 1783–1784 годах. Это здание расширяли, надстраивали, отделывали заново, и теперь мы имеем объект в 38 тыс. кв. м, при том, что площадь первого строения с тем же функционалом, возведенного на этом земельном участке, составляла всего 16 тыс. кв. м.
Открытость и сотрудничество
— К реставрации памятников архитектуры обычно приковано пристальное внимание общественности. Как у вас с этим обстояли дела в Питере? К чему общественность, скажем так, придиралась, а что говорила по делу?
— Поскольку все наши объекты реализованы, значит, с общественностью нам каждый раз удавалось договариваться (улыбается). Вообще если ты понимаешь, что именно делаешь, и считаешь, что делаешь это правильно, то всегда сможешь объяснить людям свои действия и почему именно так, а не иначе.
Например, реставрация второй очереди «Талиона» (Невский проспект, дом 15/Большая Морская, дом 14) пришлась на такое время, когда на Невском проспекте были снесены под основание, включая фундамент, несколько объектов-памятников, исторических зданий. Это группа из четырех зданий на площади Восстания, дом 1 (это там, где сегодня находится магазин «Стокманн»). И два здания слева и справа от гостиницы «Невский Палас» около Владимирского проспекта. Когда строили сам «Невский Палас», два объекта рядом дали трещины, и их признали аварийными. Долгое время эти здания стояли в железобетонных обоймах и затянутыми в леса. Они не представляли большой исторической ценности, там не было каких-то дорогих интерьеров. В свое время это были просто доходные дома, и город, на мой взгляд, принял правильное решение, дав разрешение на их снос с последующим воссозданием. И вот в этой ситуации мы начали работать на Невском, 15. Одев здание в леса, мы сразу же привлекли внимание общественности, которая посчитала, что мы также сносим здание до основания. И мы пригласили представителей общественности на объект и показали, что демонтажу подлежат только аварийные конструкции и элементы здания.
С общественностью важна открытость! Следует на примере каждого объекта рассказывать и объяснять, что можно тут сохранять и реставрировать, что необходимо демонтировать, а что нужно воссоздавать, возвращая объекту его исторический облик.
Главное — чтобы общественность под предлогом сохранения объекта не душила инвесторов, готовых вкладывать огромные собственные средства в сохранение объектов-памятников, а помогала и подсказывала им, как лучше выполнить ту или иную реставрацию. Возьмем Политехнический музей. О нем написано немало статей. Интернет разрывается от потока грязи по поводу его реставрации. Но я могу сказать, что генподрядчик всегда был открыт для общественности. Он неоднократно приглашал на объект общественников, журналистов, он показывал, какая грандиозная работа выполнена. Достаточно напомнить, что там пришлось буквально вручную выкопать почти 12 м в глубину, опуститься к историческим основаниям фундамента, который закладывался еще при начале строительства Политехнического музея. Теперь музей обеспечили всеми современными элементами инженерной инфраструктуры.
Общественники, безусловно, должны быть, но им, на мой взгляд, надо быть в команде. И они, и инвесторы, и исполнители проекта должны быть заточены на то, чтобы сохранить объект, воссоздать его, дать ему новую жизнь. И если все, скажем так, участники этого процесса заинтересованы в этом, то все обязательно получится и обновленный объект будет радовать нас еще многие годы.
И, конечно, роль общественников весьма важна: они не дают строителям расслабиться, не позволяют им в пылу работы испортить объект. И в то же время, подчеркиваю, не должно быть позиции: «Нельзя ничего трогать, и все!»
— Вы несколько раз употребили термин «воссоздание». Когда в этом возникает необходимость?
— Воссоздание — это элемент реставрации, когда утраченные исторические элементы создаются заново, зачастую по чертежам либо по фотографиям. Я уже упоминал Шереметевский дворец на Шпалерной, 18. На этом объекте, бывшем в то время Домом писателей, в 1990-х годах прошлого столетия произошел крупный пожар. Долгое время он стоял без крыши, практически все его внутренние интерьеры были утрачены — либо сгорели, либо сгнили в течение тех семи-восьми лет, что объект простоял открытым.
Когда мы зашли в это здание, то сначала накрыли его куполом, поставили временную котельную, чтобы просушить. И здание начало сохнуть, элементы штукатурки и лепнины — отваливаться, потому что были закреплены на сгнившей исторической дранке. Наши реставраторы собирали по полу оставшиеся элементы лепнины, снимали с них слепки, по которым заново отливались лепные формы. Большинство элементов интерьеров этого дворца было создано снова. Сохранить удалось не более 10%. Основной зал Шереметевского дворца — Белый зал, полностью уничтоженный пожаром, мы воссоздавали по фотографиям.
С нами работал замечательный реставратор и архитектор Евгений Алексеевич Мочалин, и вся эта титаническая работа была выполнена его мастерской — второй мастерской «СпецПроектРеставрации», еще советского института, в свое время одной из крупнейших организаций по реставрации Советского Союза. Благодаря помощницам Евгения Алексеевича, отыскавшим в архивах старые фотографии дворца, мы восстановили все интерьеры на Шпалерной, 18.
Дух империи и дух открытий
— Теперь несколько вопросов по самим объектам. Начнем с проекта ОАО «Талион» на Невском, 15. Вы уже сказали, что сначала там был временный Зимний дворец императрицы Елизаветы Петровны, затем особняк главы Петербурга, потом доходный дом Елисеевых. В советские годы в этом доме разместился Институт марксизма-ленинизма — и вот теперь роскошный отель. Дух отцов революции выветрился из этого здания или еще чувствуется? Расскажите поподробнее об этом объекте и работе над ним.
— Да, объект очень интересный. Я начал работать на нем в 1999 году, вскоре после того, как стал сотрудником ОАО «Талион». А Александр Иосифович Ебралидзе, владелец ОАО «Талион», начал первую реставрацию на этом объекте в 1994 году, получив это здание в аренду в 1991-м после развала Советского Союза.
Про коммунистическое прошлое дворца расскажу вам смешной факт: в здании сохранилась роспись, которой сто с лишним лет. Так вот, во времена Института марксизма-ленинизма ангелочкам на ней были пририсованы красные пионерские галстуки и пилотки (улыбается). Реставраторы, которые зашли на этот объект в 1994 году, вынуждены были все это стирать и воссоздавать в первоначальном виде.
Дух коммунизма из здания выветрился, вернулся дух дворянства, красоты, роскоши. И дух купечества. В царское время ведь наши дворяне и купцы создавали потрясающие объекты в Питере, Москве, Казани и других городах империи, настоящие шедевры архитектуры. Это их имения, личные особняки и их доходные дома. Они строили не просто дом для жизни или дом, который будет приносить им прибыль. Они строили дом для людей, чтобы те, проходя мимо здания, любовались его красотой, чтобы гости, заходя внутрь, окунались в эту красоту. Купцы, дворяне вкладывались в Россию. Они создавали объекты, которые и сегодня являются культурным достоянием нашей страны и не перестают нас восхищать. Сейчас, когда мы возвращаемся к тем же традициям, этим, на мой взгляд, нужно гордиться.
И объект на Невском, 15, вернулся к тому духу дворянства, к той красоте, которая была до революции. Понятно, что реставрация не вернула временный Зимний дворец императрицы Елизаветы Петровны, на его месте генерал Чичерин построил новый дом, и это здание реставрация тоже не вернула — следующие владельцы особняка его реконструировали. Но вот дом Елисеевых, последних владельцев этого здания до революции, воссоздан в полной мере и дополнен современной технологией. Например, появилось новшество, совершенно не ухудшающее здание, — бассейн на крыше. И в то же время сохранены все исторические элементы и интерьеры.
— Еще очень интересна ваша работа над объектом культурного наследия федерального значения — зданием штаб-квартиры Русского географического общества (РГО). Это улица Гривцова, дом 10. Насколько я знаю, на его открытии после реставрации, которое прошло 10 декабря 2010 года и было приурочено к 165-летию РГО, присутствовали Владимир Владимирович Путин, тогда председатель Правительства РФ, глава МЧС и президент РГО С. К. Шойгу, губернатор Санкт-Петербурга В. И. Матвиенко, знаменитый естествоиспытатель Н. Н. Дроздов и другие известные люди. Вы даже удостоились благодарности Сергея Кужугетовича. Чувство гордости переполняло?
— Да, было благодарственное письмо Сергея Кужугетовича. Экскурсию по зданию Русского географического общества после его реставрации для Владимира Владимировича проводил лично Сергей Кужугетович. А вот для самого Сергея Кужугетовича Шойгу, когда мы заканчивали реставрацию, экскурсию проводил я, и да, именно тогда я удостоился благодарности и похвалы за проделанную работу.
Работа была захватывающей. Здание штаб-квартиры Русского географического общества, когда оно строилось в 1910 году, создавалось на пожертвования, буквально каждый кирпичик этого объекта — это дар благотворителей. К тому же здание ни разу не меняло своего функционального назначения. Многие экспонаты, которые были завезены туда после окончания его строительства, собраны во время географических путешествий — Н.Н. Миклухо-Маклая, да и почти всех наших известных географов. И практически все эти экспонаты оставались на своих исторических местах на протяжении ста лет. А нам за довольно короткий срок, с апреля по декабрь 2010 года, предстояло полностью провести реставрацию с приспособлением этого объекта, бережно вынести эти экспонаты и потом вернуть их на историческое место. Нам удалось все это сделать. 
Один из интереснейших элементов здания штаб-квартиры Русского географического общества — библиотека. Стеллажи там собраны по личным чертежам архитектора Гавриила Васильевича Барановского. Библиотека находится на втором этаже, под стеллажи залиты специальные фундаменты, через подвал, через первый этаж эта конструкция поднимается на второй этаж, потому что книги-фолианты, которые там хранятся, довольно тяжелые. И эта сложная конструкция — от фундамента до второго этажа, расположенная в центре здания, как ядро, оставалась целостной во время всей реставрации. При том что половину кирпичей на этом объекте мы перебирали руками, так как кирпич просто рассыпáлся.
Еще один любопытный момент. Архитектор здания Г. В. Барановский (по его же проекту построен Елисеевский магазин на Невском проспекте) очень любил витражи, присущие стилю модерн, и много где их вставлял в свои интерьеры. Достаточно посмотреть на Елисеевский магазин, который богато украшен цветными витражами. И в проекте здания на Гривцова, 10, у него на большой парадной лестнице тоже был задуман огромный витраж в тематике Русского географического общества: с глобусом, где каждое море, каждый материк — это кусочек стекла. Но при строительстве, которое, напомню, велось на пожертвования, денег на витраж не хватило, и вместо него просто вставили стекло. Мы, занявшись реставрацией с приспособлением, открыли архивы, нашли в них чертежи Барановского, в том числе и рисунок витража, и реализовали замысел великого архитектора. Так мы отдали дань исторической справедливости. Сейчас в Русском географическом обществе данный витраж своего рода визитная карточка. Вы найдете его на открытках с видом здания на Гривцова, 10.
 |
 |
Как видите, здание штаб-квартиры Русского географического общества — непростой объект с интересной историей, сданный в довольно короткие сроки.
Прошлое и настоящее
— Резиденция «Шереметевский дворец» на Шпалерной, о которой мы уже говорили. Я видел на фото ее интерьеры: наружность, так сказать, историческая, а внутри все выглядит не просто современно, а суперсовременно — скоростные лифты и т. п.
— Я уже рассказывал об особенностях реставрации с приспособлением. Реставрация означает, что мы восстанавливаем, реставрируем и сохраняем объект как историческое целое, а приспособление — что мы даем ему новую жизнь, в том числе путем создания новых объемов внутри объекта-памятника, например застройки дворов.
Шереметевский дворец построен в виде каре, с внутренним двором. По периметру все помещения имели исторический интерьер, так называемую красную зону, которая требовала реставрации и воссоздания. А вот внутренний двор-колодец был застроен и накрыт стеклянным куполом.
Крайне важно, на мой взгляд, при проведении реставрации с приспособлением четко обозначить границу и показать нашим потомкам, что было целостным объектом-памятником и им остается, а что является современным внесением в этот объект. Поэтому при выполнении работ внутренний двор был сделан в современном стиле, чтобы стилистика современного приспособления объекта отличалась от той исторической реставрации, которая проводилась в самом дворце.
Изначально строительство этого объекта предполагалось как элемент гостиницы «Елисеев Палас Отель», но, поскольку это уникальный самостоятельный памятник архитектуры, решением руководства его выделили в отдельную резиденцию «Шереметевский дворец» в гостиничном комплексе «Елисеев Палас Отель». Сейчас это здание — частная резиденция.
— В вашем питерском активе есть еще один любопытный объект — новое здание Дома ветеранов на Тамбовской улице, которое пришлось восстанавливать фактически из полуразрушенного состояния. Трудно было? Почему, кстати, новое здание? Оно же, по-моему, 1861 года постройки.
— Объясню. Как и в случае с Невским, 15, когда в доме Елисеевых разместили Институт марксизма-ленинизма, в советское время здание на Тамбовской улице, дом 16, литера А, тоже приспособили под новые задачи — там было ПТУ. Планировку переделали под классы, под кабинеты. Однако в начале 1990-х ПТУ закрыли, а здание было заброшено. Там провалились потолки, обрушились своды перекрытий. Строение стояло полуразрушенным, без отопления, без коммуникаций.
Когда мы взяли данный объект в реставрацию, он находился в аварийном состоянии, практически под снос. Но мы ничего не снесли, а разобрали аварийные конструкции и в течение девяти месяцев провели реставрацию с приспособлением. По архивным чертежам мы восстанавливали этот объект в его историческом облике, с историческими интерьерами. Там очень красивая мраморная парадная лестница, красивый входной вестибюль, большой бальный зал — они были восстановлены по историческим чертежам.
К 9 мая 2009 года мы торжественно перевезли в это здание общественную организацию «Дом ветеранов». Она, кстати, до этого размещалась в не менее интересном историческом здании на Набережной Кутузова, 22. В то время оно тоже находилось в аварийном состоянии. Решение о переселении было принято администрацией Санкт-Петербурга. Город выделил здание, мы провели его реставрацию, согласовывали с ветеранами места для расстановки: где будут сидеть люди, где будет общественная приемная, где зал для общественных встреч. Помню, когда мы знакомились с председателем Санкт-Петербургской общественной организации ветеранов и показывали чертежи в его кабинете на Набережной Кутузова, на нас реально сыпалась штукатурка. А потом из здания на Кутузова, 22, ветераны переехали на Тамбовскую, 16, — в новое здание, где при царской России также располагался доходный дом.
— Несколько слов о реставрации особняков О. В. Серебряковой и А. Ф. Шишмаревой в Санкт-Петербурге. Объекты интересные, но небольшие. Были какие-то сложности при их реставрации? Что там было особенного? И о работе со зданием «Констанс-Банка» тот же вопрос.
— Каждый объект-памятник уникален. И в каждом возникают свои сложности. У каждого своя история. Какие-то объекты многократно перестраивались и довольно часто перестраивались бездумно. Например, когда многие элементы, допустим, перекрытия, деревянные, а на них нагружалась кирпичная перегородка, и деревянное перекрытие просто прогибалось с высокой вероятностью аварийного обрушения. Такие элементы мы иногда встречали при реставрации. Где-то, скажем, выбивался кусок стены, а над ним находилось перекрытие или балка, которая тоже могла обрушиться. Все эти элементы предстояло проверить, отследить. Поэтому при реставрации с приспособлением важно провести комплексное и грамотное обследование здания с выявлением всех элементов, как исторических, так и измененных в процессе жизни объекта.
Из трех перечисленных вами объектов особняк О. В. Серебряковой, на мой взгляд, особенно интересен. Он стоит на набережной Невы. Это та самая Набережная Кутузова, 22, где до 2009 года находился Дом ветеранов. Пушка крейсера «Аврора» смотрит прямо в его окна. Объект непростой в плане того, что он действительно небольшой, но очень насыщен интерьерами и сложными переходами. Вообще этот объект мне особенно близок. На мансарде этого особняка уже 12 лет находится офис компании «ПромСтройИнжиниринг». Поэтому для меня он фактически родной (улыбается).
Здание «Констанс-Банка» расположено на Большой Морской, 55. Недалеко Адмиралтейство, Исаакиевский собор, Новая Голландия. То есть это самый центр Санкт-Петербурга. Мы проводили там небольшую реставрацию. Основная задача заключалась в восстановлении фасадов. А фасад там сам по себе интересный, богатый лепниной. К тому времени, как мы пришли на объект, фасад был в плохом состоянии. И, как только мы дотронулись до его элементов, штукатурка начала сыпаться. Оказалось, что на историческую известковую штукатурку в советское время наложили цементную. А гипсовые растворы с цементными «не дружат», цементная штукатурка тянет влагу из гипса. Весь фасад, по сути, рассыпался у нас на глазах и в руках. Сохранить мы ничего не смогли. Из-за неправильных реставраций предыдущих периодов элементов штукатурки и лепнины на объекте не осталось, лишь чистый кирпич.
В результате в спешном порядке мы, разбирая эти обсыпавшиеся слои, снимали и маркировали весь фасад. Затем по старинным технологиям с использованием известковых штукатурок, подобрать которые нам помогли «СпецПроектРеставрация» и Евгений Алексеевич Мочалин, воссоздали этот фасад в его первоначальном историческом виде, буквально каждый его элемент. И скажу с гордостью: фасад был восстановлен в 2005 году, а сегодня, в 2020-м, он выглядит как новенький. За прошедшие 15 лет там не отвалился ни один элемент. Это благодаря правильному восстановлению с использованием точно подобранной технологии.
Век бизнеса и век меценатов
— Планируете ли вы продолжать заниматься реставрацией исторических объектов в Санкт-Петербурге, в Москве?
— Планируем и там, и там. Группа компаний «ПромСтройИнжиниринг» и компания «ТРИДИКА», генеральным директором которой я сейчас являюсь, имеют лицензии на проведение проектных работ на объектах-памятниках.
Как я уже говорил, сегодня «ПромСтройИнжиниринг» в качестве генерального проектировщика реализует проект в Москве — это Политехнический музей. Это самый большой объект из тех, которые были у компании за всю ее историю, — почти 50 тыс. кв. м. Объект очень крупный, очень интересный, с очень сложной историей, многократно пристраиваемый и перестраиваемый.
А компания «ТРИДИКА», что я тоже уже сказал, приступила к реставрации с приспособлением здания консерватории в Санкт-Петербурге.
Так что и Санкт-Петербург, и Москва для нас родные города. Мы работаем с объектами-памятниками, причем планируем и в дальнейшем далеко не отходить от исторических центров Москвы и Санкт-Петербурга. А может быть, выйдем и в малые города Московской области. Там немало исторических объектов, много усадеб, зачастую находящихся в плачевном состоянии.
— Кстати, кто, на ваш взгляд, должен взять на себя заботу о восстановлении таких, по сути, заброшенных объектов-памятников — государство или частные инвесторы?
— Государству никогда не хватит денег на то, чтобы воссоздать все исторические объекты, которые есть на территории нашей страны и значительная часть которых ныне требует срочной реставрации, иначе мы потеряем их навсегда. Поэтому я считаю, что государство должно всеми способами содействовать передаче этих объектов в частные руки. И не надо загонять частного инвестора в какие-то жесткие рамки — ни путем принятия новых законов, ни путем привлечения общественников. Потому что, если не дать историческому зданию современную жизнь, у него не будет будущего. Мы живем в век бизнеса и в век меценатов, которые готовы вкладывать миллиарды в исторические объекты, а их у нас в стране, к сожалению, осталось немного.
Если разрешить бизнесу вкладывать средства в объекты-памятники и придавать им современную функцию, сохраняя исторические объемно-пространственные, фасадные, интерьерные решения этих зданий, но перестраивая при этом ряд помещений под современные нужды и добавляя им современный функционал (ту же венткамеру например), то многим объектам-памятникам у нас в стране будет дана новая жизнь. Однако при этом, конечно, все должно делаться не бесконтрольно, а под надзором государства в рамках Федерального закона № 73 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры)».
— В заключение, поскольку у вас уже большой опыт реставраций, что бы вы посоветовали тем, кто хочет заняться этой областью строительства? На что обращать особое внимание, от чего стоит воздерживаться, а что, наоборот, проталкивать?
— В первую очередь надо любить объекты-памятники. Мой первый руководитель, когда подходил к новому объекту, внимательно изучал его историю. И я делаю так же. И неважно, кто вы — инвестор, проектировщик или строитель. Выходя на объект-памятник, обязательно изучите его историю, полюбите его. В этом случае вы сделаете свою работу с любовью, и объект у вас получится замечательным.
Сейчас есть масса современных технологий, те же BIM-технологии, технологии лазерного сканирования. И есть старая школа реставрации, связанная непосредственно с производством работ, с воссозданием всех элементов интерьеров. Их совместное использование позволяет добиться ожидаемых результатов по реставрации, воссозданию, приспособлению зданий под современные требования. Изучите эти технологии и применяйте в своей работе — тогда добьетесь прекрасных результатов.Б
МОСКАЛЕНКО Виталий Викторович, генеральный директор ООО «ТРИДИКА».
Родился 27 июня 1977 года в Луганске. В августе 1987 года переехал в Санкт-Петербург.
В 1999 году окончил Санкт-Петербургский государственный технический университет (ныне Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого) по специальности «Национальная экономика».
Трудовой путь начал в ОАО «Центр гуманитарного и делового сотрудничества» (позже ОАО «Талион»), г. Санкт-Петербург.
В апреле 2003 года был назначен на должность начальника инвестиционных программ.
С 2004 по 2007 год — генеральный директор ООО «Леокаспис», входившего в группу компаний ОАО «Центр гуманитарного и делового сотрудничества». Позже стал заместителем генерального директора ОАО «Талион».
В апреле 2008 года назначен менеджером проектов Управления по административно-хозяйственной работе в НОУ высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов».
В сентябре 2008 года основал и возглавил компанию ООО «ПромСтройИнжиниринг» (позже — группа компаний «ПромСтройИнжиниринг»).
С февраля 2019 года возглавляет ООО «ТРИДИКА».
Женат, воспитывает троих сыновей.
